К 80-летию Великой Победы мы предлагаем вам рассказ журналиста Виктории Триско о своей матери, чье детство выпало на страшные годы оккупации Пятигорска во время Великой Отечественной войны.
То, что они выжили в период оккупации фашистами Пятигорска, мама всегда считала чудом. Эти 155 дней и ночей на всю жизнь запомнились голодом, холодом и страхом.
Так уж получилось, что их семья – Андрей, Мария и их дочь Лилиана — в предвоенное время переехала из Алтайского края в Ставрополь. И совсем уж перед войной Андрея Георгиевича перевели на работу в Пятигорск. Тогда у членов партии особенно не спрашивали, где они хотят жить и трудиться: партия сказала надо, значит, надо.
Им дали временное жилье – сырую двухкомнатную подвальную лачугу на улице в старой части города, на берегу Подкумка. С печкой, что топилась углем и дровами, и керосинкой в темном коридоре для приготовления пищи. Начавшаяся война сыграла с ними плохую шутку – временное жилье осталось постоянным. В своем раннем детстве и я успела пожить в этой квартире: когда я сидела за столом и давилась манной кашей, прямо на уровне моего лица мимо окна ходили местные коты – подвальные окна были даже чуть ниже уровня земли…
Сибиряки толком не успели обжиться, у них не было в городе ни родственников, ни друзей, не было огорода и запасов. Началась война, и отца призвали на фронт. Перед отъездом он привез своим девочкам мешок муки и какой-то крупы. Вот и все.
Но пока в город не вошли немцы, жизнь в их подвальчике еще теплилась. Мария работала лаборантом в фармацевтическом институте, мыла пробирки, смешивала растворы. Закончилась работа, закончилось и денежное довольствие. Молодая женщина и ее 14-летняя дочь остались один на один с судьбой. Мария всю свою жизнь была погружена в мир книг, с бытом и реальностью у нее были отношения сложные, и, наверное, только материнский инстинкт помог, заставил ее бороться за выживание.
9 августа 1942 года в город со стороны Кисловодского шоссе ворвались немецкие мотоциклы и танки…
Все события оккупации моя мама и бабушка во всем их масштабе не видели. Не знали они, как героически обороняли город, об этом С. Маршак потом напишет балладу «О пятнадцати». Не знали, как наводили гитлеровцы «новый порядок» и превращали подвалы домов в тюрьмы для коммунистов, партизан и недовольных, как регистрировали, вывозили и расстреливали пятигорских евреев. Они не видели, как хозяевами ходили по улицам южного города и фотографировались у местных достопримечательностей захватчики: им здесь нравилось!
Одинокая женщина и ее дочь-подросток старались не бывать в людных местах. Страх заставлял сидеть дома. Но они видели, как немцы пришли в их двор и начали выбирать себе квартиры. Зашел один из фрицев и в их подвал, оглядел нищенскую обстановку, деловито обрезал шнур с патроном и лампочкой и молча вышел…
А вот в квартире над ними, куда вела высокая наружная лестница, кто-то из офицеров поселился. Это был странный фашист. Ну, тут бы про зверства, но из маминых воспоминаний, как из песни, слов не выкинешь. Немец угощал русских детей во дворе конфетами. И нет, они не были отравленными. И еще он делал «тук-тук». Оккупация началась в августе 1942, а закончилась в январе 1943 года. Зимой крутая деревянная лестница замерзала, и офицер в своих блестящих сапогах поскальзывался и, гремя, катился, считая ступени: тук-тук-тук-тук…
А в подвале под ним сидела русская девочка и на обрывках старых газет рисовала пионерок в красных галстуках. Раньше Лиля очень любила рисовать дам в длинных платьях и мушкетеров, но в войну ей почему-то хотелось рисовать пионерок… За которых, кстати, по головке устроители «нового порядка» не гладили. Эти рисунки долго хранились в нашей семье…
Как и полагается, самая злобная соседка стала при немцах старостой во дворе, и она заставила Лилю работать на себя – продавать на соседнем углу… соль. Безропотно отдала ей последние стоящие вещи Мария… «Твой муж – коммунист! Смотри, сообщу – сгноят вас!» — шипела староста…
В этом же дворе нашлись и две молодые женщины, которые за тушенку и капроновые чулки стали верными подругами немецких офицеров. Из окна их квартиры гремела музыка, раздавались крики пьяных компаний. Потом когда немцы ушли из города, исчезли и эти дамочки…
А заведующий базой в соседнем дворе остался. Его семья и при советской власти жила безбедно, а когда немцы возобновили деятельность торговли, он снова вышел на работу, и его семья благоденствовала…
Его дочка и Лиля успели подружиться, и когда голод уже взял за горло, Мария иногда посылала Лилю попросить у соседей немного рассола, чтобы сварить на соленой воде какое-то подобие супа.
Наверное, кому-то из молодых людей это непонятно. Вы ведь солите еду? А у них не было ни соли ни сахара, как и всего другого… И как тут осуждать наш народ, в тревожные времена сносящий с магазинных полок припасы? Лишения у нас в генетической памяти!
Я спрашивала у мамы – тебя же посылали торговать солью, ты что не могла ее отсыпать себе понемногу? Нет, ответила мама, не могла. Эх…
Но зато моя мама запомнила на всю жизнь эту большую бочку с соленьями, в которой плавали огурчики, заготовленные женой директора торговой базы. Ей зачерпывали ковшик рассола. И никогда, слышите — никогда не выловили и не положили в него ни одного огурчика…
Эх, плачь, сердце, плачь! Дров у них не было от слова совсем, и Мария ходила на Машук собирать сучья, как бы сейчас выразились «валежник». Они страдали от холода, но голод был самым страшным испытанием. Хотелось есть утром, днем, ночью невозможно было заснуть под холодным одеялом от голодных спазмов в желудке… И так эти мучения день за днем, ночь за ночью.
Мария и Лиля ходили за много километров в поля, в сторону Георгиевска, где собирали остатки урожая кукурузы и потом с котомками за плечами возвращались в город по обочинам. А по дорогам лихо катили немецкие автомобили и крытые грузовики. Тяжело и страшно…
Они варили эту кукурузу и готовили баланду. Любой кусок, который каким-то чудом появлялся в доме, мать старалась оставить дочери, и в какой-то момент она просто начала пухнуть от голода…
Но ситуация на фронте менялась. Разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом позволил начать освобождение Северного Кавказа. Вечером 10 января, сломив немецкое сопротивление в районе реки Малки, наши войска вплотную приблизились к городам Кавказских Минеральных Вод. А утром 11 января части 351-й и 295-й стрелковых дивизий и 10-й Гвардейской стрелковой бригады вошли в Пятигорск.
И вот самое ярчайшее воспоминание той поры, да что там — всей жизни моей мамы. К ним во двор на постой вошли красноармейцы.
Причем, они пошли почему-то не в светлые хоромы соседей, а именно в их подвал. Это была целая группа военных артистов и музыкантов. Веселые, шебутные. Они приволокли откуда-то деревянную створку от ворот, поработали топором, и вот в печурке впервые за долгое время задышал, затрещал живой огонь. А еще они разжились целой лошадиной ногой, разделали ее и наварили огромную кастрюлю вкусной ароматной похлебки. Впервые за много месяцев Лиля уснула, не чувствуя мук голода. А их постояльцы спали вповалку на полу, на сене…
На следующий день красноармейцы двинулись куда-то дальше, оставив им мясо, консервы, и о чудо – буханку хлеба! Хлеб с дороги весь пропах бензином, но каким же вкусным казался он им тогда!
Оккупация была снята, но лишения, разруха, бедность продолжались еще годы. Отсюда и хронические болезни, и навек испуганные души. Мама хорошо училась в школе, с красным дипломом закончила техникум советской торговли, и ее документы директор техникума отправил в Москву, в Плехановский институт, куда ее приняли без экзаменов. Но ей пришлось вернуться в Пятигорск – сильно болела.
Здесь она стала педагогом, работала в школе №1, в Пятигорском государственном педагогическом институте иностранных языков, дала крепкие и добротные знания тысячам молодых людей, которые и многие годы спустя пересылали ей приветы и поздравления. Моей маме, Лилиане Андреевне Триско в этом году исполнилось бы 97. Но весной, чуть не дожив до Дня Победы, она ушла из жизни… Марии Михайловны и Андрея Георгиевича нет с нами уже много лет. И теперь они воссоединились…
Что ж, есть герои войны, есть ветераны трудового фронта, а есть дети войны, чье детство и юность были обездолены лишениями. Об этом вспомнили. Вспоминают, но редко… О том, что есть ДЕТИ ВОЙНЫ.
На фото: маленькая Лилиана и ее родители; Пятигорск во время войны.
24.04.2025