ЗАКАТЫ ПРИДУМАНЫ ИЗ СОСТРАДАНИЯ
Не обещало, не предвещало хмурое небо счастья.
И слепо ждать не просили высшие силы.
Ты же простила?
Тебя же простили?
Ты же зачем-то смотришь и смотришь в темное небо.
Ищешь вопросы, зная ответы.
— Он не вернется?
— Нет, никогда.
— Мир разобьется?
— Будет стоять, пока ты жива.
— Смыслы найдутся?
— Конечно же, да.
— В чем они?
— Поищи…
Мрачное небо не обещает. Не предвещает. Но вдруг расчищается.
И появляется свет и сияние. Жмурится солнце жгучим питомцем —
тихим, домашним, ручным. Радостным и простым
всех окатило потоком, этого света столько –
хватит на жизнь. На целую жизнь, до старости.
Только запомни благости, и после в минуту слабости
вынимай из памяти это сияние и свое состояние.
В мире много страдания. Но закаты придуманы – из сострадания.
*****
Солнце встречалось с ветром,
Переплелись заклятья…
Осень танцует в светлом
Томно-шуршащем платье.
Небо летит, как будто
Завтра опять ненастье,
Я затолкаю в будку
Страхи с раскрытой пастью.
И прицеплю сомненья
К следу от самолета,
И наварю варенья,
И накручу компотов.
Воздуха взять побольше,
Солнышка – на две трети,
Тёрен или шиповник,
Камень, нагретый летом.
Веточкой в паутинке
Я подмешаю тайну.
И присолю росинкой,
Просто моргнув случайно.
И я напьюсь до чертиков
Этим напитком осени,
И закружусь прям в городе
В платье, что ею сброшено.
*****
Облака придут толпою,
Сядут, ножки свесят в город.
На вершины поудобней
Лягут тучи. Серый морок
Занавесит расстоянья
Между завтра и сегодня.
Запоет свое призванье
Дождик суетный и родный:
— Пейте, люди, вволю сырость,
Умывайтесь облегченьем,
Утирайтесь же прохладой,
Поздравляйте с обрученьем.
Свет венчается с ненастьем,
Ясный полдень — с мутной мглою,
Штиль — со штормом… А ты счастлив
И в гармонии с собою…
*****
ПОКА ОСЕНЬ РАСКРАШИВАЕТ МИР — МЫ РАСКРАШИВАЕМ ОСЕНЬ
Я сегодня нарисую осень.
Не такую, что ко мне приходит в жизни:
Раненую, стылую, порожную,
Вечно отбирающую силы.
Я сегодня нарисую сказку,
Выдумку. Чуть-чуть воображенья,
Чтобы сердцем ощутить завязку
Собственного перевоплощенья.
И немножко нарисую праздник.
Подмешаю много-много света,
Чтобы жизни черновик-чумазик
Заискрился радостным заветом.
А потом я дорисую тайну,
Темные индиго-переливы
Укрывают от всех бед случайных,
Прячут от людей несправедливых.
Я сегодня нарисую осень
Новую, в которой будет счастье:
Темный вечер, теплые объятья,
Дождь, продрогший и дрожащий страстью,
Жилки тоненькие – ниточки принятья,
Желтые листочки, как окошки,
К дому тихому уютные дорожки…
Нарисованная осень, здравствуй!
*****
Солнце спряталось за камень,
Камень молча раскалился.
Полыхнула в небе осень,
Полетели в небе птицы.
Бесконечное, как восемь,
Накалялось камнеличье.
А туристы телефоном
Фоткали скорее Эльбрус,
Но скорей себя, конечно,
Горы так, для декораций.
Камень плавился и жегся,
Но его не замечали.
И жевали бутерброды,
Принесенные с собою.
А потом оно сгорело —
Сердце каменное. Верьте.
И тогда она разверзлась —
Пустота на месте тверди.
Все ушли, потухли краски.
А дыра в горе осталась.
Завтра, ровно на закате
Сквозь нее проглянет солнце.
И вдвоем, соединившись,
Напророчат они смыслы.
Сердце каменное стало
Не пустым и одиноким.
Сердце каменное просто
Переплавилось в любовь.
КОРОТКО О ПОГОДЕ…
Пришел ветер. Начал дуть, выть, посвистывать. Монотонно, долго, весь вечер, всю ночь, утро… будто всю жизнь. Листья еще вчера парили, царили, устилали. Сегодня уже валяются. Еле-еле за деревья цепляются.
Пришел ветер, превратил молодую, золотую, яркую, радостную осень не в пожилую, но пожившую. С горьким опытом потерь и разочарований.
Люди говорят, опыт – это полезно, хорошо, ради него и живем. Но опыт это просто неизбежно.
Могла бы избежать, схватила бы все свои вещички – шуршащие платья, солнечные паутинки, звонкий розовый закатный воздух, тихое безветрие – и бежала бы от этого ветра, сверкая расписными узорами. Но нет. Немыслимо. Сиди теперь переживай. Раздетая. И не думай, что поруганная, это просто жизнь такая.
Поднимай лицо к небу, тебе оттуда нападают на щеки слезы, скатятся, упадут, пропитают землю. Пропитанная слезами земля потемнеет, наполнится. Ох, сколько женских слез сейчас. Ждут, или не дождались, одни жить учатся. Мужчины не плачут.
Напитанная слезами земля — полезно, лучше промерзнет. Чтобы все вредное в ней изжилось.
— Не хочется промерзать, — шепчет осень. — Отчаянно не хочется промерзать.
— Не думай о неизбежном, — сухо советует ветер.
— Несправедливо, — тихо возражает осень. – Я не делала плохого, просто жила и любила рассветы.
Ветер молчит.
А потом разбежится, поскачет по верхушкам самых высоких гор, наберет оттуда ледяного воздуха, примчится в город, швырнёт его за ворот прохожим, покрутится вокруг девичьих стройных ножек, поулыбается сладко на тоненькие колготки, влетит во дворы, заблудится, замечется, вырвется на простор и утихнет.
Посмотрит в серое небо. Подует на растекающуюся пустоту. Пробурчит себе под нос:
— Подумаешь, и вовсе не жалко.
А потом придет в гости к осени, заглянет в сад, понюхает бочок зимнего яблока, пожует озябшую виноградинку — чем она тут занимается?
А осень раскладывает листву к стволам, чтоб не замерзли. Подгоняет перелетных: «Не задерживаемся, граждане, светлому дню не верьте, на календарь гляньте, пора вам, пора». Высушивает траву и кидает рыжие пятна на гладь Ведьминого озера — сейчас фотографы набегут, любоваться. Накаляет калину для яркости. Договаривается с туманами о часе свидания.
И ветер садится, очарованный. Любуется, любит и ласково:
— Вовсе не жалко.
